Смысл этого требования заключается в следующем: при утяжелении рукояти, что неизбежно при оформлении в металл, центр тяжести, а значит и центр удара смещаются к эфесу, следовательно, нарушается и правильность отвеса – качества высоко ценимого кавказскими горцами и казаками. Потому комиссия предложила любителям щеголять – завести второй, декоративный экземпляр. А отдельные металлические головки пришли на Кубань, по нашему предположению, из Варшавы. Именно казаки Кубанского дивизиона, служившие там, стали в большом количестве изготавливать головки из сравнительно дешевого «польского серебра». Именно они, буквально наводнили ими Кубанскую область и вызвали своеобразную моду. Как шашки, так и клинки Варшавского производства, будучи довольно красивы, но разлетались от первых же ударов. Показательно в этом отношении письмо командира 2-й Кавказской казачьей дивизии к Наказному атаману Кубанского войска. Рассказав о ряде схваток казаков с кочевниками, он в заключение убедительно просит «в особенности не допускать Варшавских изделий, безусловно, негодных для вооружения казаков» (7,л.1). Письмо это датировано 1885 г., и вот только через 11 лет войско решает окончательно, через
Высочайшее
утверждение, запретить эту порочную практику.
Главное Управление Казачьих войск, рассмотрев мнение
Кубанского войска, решило, что окончательное заключение можно
дать лишь после предварительного испытания на Инструментальном
заводе в августе 1896 г. Старые образцы были отправлены в войско
и затребованы новые, изготовленные согласно последнего проекта. 7
октября 1896 г. Войсковой штаб дел указание начальнику Войсковой
мастерской изготовить новые образцы шашки и кинжала,
руководствуясь проектом Наказного Атамана. На старые клинки были
приделаны новые рукояти из буйволиного рога (на шашку цельная с
головкой) и 22 октября отправлены в штаб Кавказского округа. При
этом, атаман, ходатайствуя об утверждении этих образцов, просил
дать разрешение на оковку головки рукояти, поверх рога, тонким
металлическим колпачком для тех, кто пожелает.
С этого момента дело двигается еще медленнее, чем раньше.
Лишь через год, в сентябре 1897 г. Главное управление казачьих
войск отправило в штаб Кавказского округа результаты испытаний (3,
л.13). 1 июля этого года Оружейный отдел Артиллерийского комитета
признал способ скрепления клинка с рукоятью «достаточно прочным и
удовлетворяющим своему назначению». Но при этом было обращено
внимание, что концы заклепок расклепаны прямо на щелчках без
всяких металлических подкладок. По мнению отдела этот способ был
признан непрактичным и во избежание раскола рукояти
рекомендовано подкладывать под заклепки шайбы и «вообще
производить заклепку более тщательно и аккуратно, чем в
представленных образцах». Как ни удивительно, это замечание
отодвинуло утверждение образцов еще на добрых 7 лет.
Главное
управление казачьих войск зная, что образцы одобрены
Артиллерийским ведомством, тем не менее, сочло невозможным
представить на Высочайшее утверждение образцы, сделанные
небрежно и неаккуратно (в чем мы их полностью поддерживаем).
Были затребованы новые образцы, изготовленные согласно с
указаниями Оружейного отдела. Начиналась новая, теперь уже
«заклепочная» драма.
Дело ушло снова на очередной годичный виток. В конце 1898 г.,
начале 1899 г. бракуются очередные образцы, изготовленные как ни
странно, без учета рекомендаций Оружейного отдела. В образцах
Кубанского войска почему-то не были поставлены шайбы, а терцы
исполнили работу очень небрежно. К тому же, описание и рисунки
казачьи войска прислали старые. При этом было указано, что образцы
Терского войска исправлению и возвращению в столицу не подлежат,
так как на Высочайшее утверждение решено было представить
образцы Кубанского войска. Однако, мы должны указать, что кинжал,
представляемый теперь от Кубанского войска и употребляемый в нем
уже несколько лет, был разработан в Терском войске.
В 1886 г. в Кубанском войске разрабатывали новый образец
кинжала для заказа в Златоусте. Кинжал не очень удавался, но с
завода прислали два образца, один из которых представило Терское
войско. Он вполне удовлетворил кубанцев, и заказываемые клинки
решено было изготавливать по образцу терских (7, л.26).
Кубанцы спешили и уже в марте 1899г. изготовили новые
образцы, описание к ним и чертежи. Именно это описание и было
объявлено в приказе по Военному Ведомству № 133 от 13 марта
1904 г. Мы укажем лишь те изменения, которые появились в нем по
сравнению с образцами, проектируемым в 1893 г. На хвосте клинка
делались не два, а три отверстия с заклепками. Рукоять из
буйволиного рога, цельная с сердцеобразной головкой. Шесть шайб,
отливались из мельхиора (белый металл – три орла, № 30) и
вставлялись в разшорошенные гнезда роговой щечки. Верхнюю гайку
решено было прикрепить к ножнам двумя заклепками; добавили
вторую заклепку и к нижней гайки. В кинжале появились лишь три
шайбочки, служившие для расклепывания заклепок с обратной
стороны. В рукописном варианте, составленном в войсковой
мастерской указывались размеры язычка наконечника рукояти
(половина 15 копеек) и бляшки под головкой заклепки навершия (в 50
копеек). В машинописном тексте, составленном от ККВ, опущен
первый размер, а в приказ Военного ведомства не пошел и второй.